34. Пластилин

— Привет, — Гела услышала в трубке голос ненавистного незнакомца, который угрожал ей и заставил предать своих друзей. Вернее, не предать, так как Гела еще никакую информацию Рыбе не сообщала. Но такое согласие было равносильно предательству.

— Чего надо? — грубо ответила Гела. Она понимала, что попала в безвыходную ситуацию, но не могла придумать, как из нее выбраться. Микрочип, который Рыба имплантировал ей в шею с помощью устройства, напоминающего степлер, был незаметен, только небольшое покраснение выдавало его присутствие. Физически он нисколько не ощущался.

— Нужна информация о женщине-программистке, которая не работает в Проводнике, но каким-то образом связана с вами.

— Я не знаю никакой программистки! — отрезала Гела.

— Узнай. Даю вводные. Старик рассказывал, что в больнице они встретили девушку, которая сказала, что если Март умрет, то все сдохнут. Черный монитор пояснил, что она имела ввиду все человечество. Узнай, кто эта девушка.

Гела конечно же помнила то странный разговор с черным монитором, на котором обсуждался этот эпизод. 

— Ты что-то вспомнила? — настороженно спросил Рыба.

— Да пошел ты к черту, — сказала Гела и отключила разговор.

Она и самой себе не могла признаться в этом, но Рыба… был ей не просто ненавистен. В ее отношении к нему примешивалась какая-то очень извращенная сексуальная окраска. У Гелы уже семь лет не было мужчины. После того, как ее бросил парень, узнав, что она стала беременной, с противоположным полом она поддерживала только строго деловые отношения. Хотя природа брала свое, и Гела все чаще и чаще ловила себя на том, что была бы не прочь вступить с кем-нибудь из мужчин в более близкие отношения.

Пластилин Алгебра СловаКонечно, Рыба был враг. Сволочь. Гад и подонок. Но известно такое психологическое явление, как «стокгольмский синдром». Это состояние, при котором жертва-заложник через некоторое время начинает испытывать симпатию к преступнику. Как будто внешнее насилие наделяет человека новыми чертами характера наподобие того, как ребенок из пластилина делает себя человечка. 

Гела не являлась заложником Рыбы, но все же, ее психологическая устойчивость была нарушена именно им. Вероятно, нечто подобное стокгольмскому синдрому по отношению к Рыбе стала испытывать и Гела. Особенно, если принять во внимание «влажный» сон, который приснился Геле накануне, и в котором ее мучитель выступил совсем в другой роли.

Кроме того, Геле и самой было очень интересно, кто такая эта девушка, почему черный монитор сказал, что она тот самый «программист», который… Тьфу, даже в мыслях повторять этот абсурд Гела не могла! Программирование, это, ведь всего лишь математика. Чистая логика. А в случае с «программистом», запрограммировавшим мир в будущем, а потом обратившим его в прошлое, чувствовалось явная неадекватность. 

«Хотя черный монитор не человек… Может быть, это он не совсем правильно сформулировал на человеческом языке то, что хотел сказать? Точно! Эта его фраза, — нечто вроде некорректности перевода!» — эта мысль несколько успокоила Гелу. Человек всегда придумывает объяснение происходящему, которое его бы устроило, вне зависимости от того, что происходит на самом деле.

Гела набрала номер Рыбы.

— О, какие люди! — прозвучал обрадованный голос, — Сама звонишь. Молодец!

— Слушай, хватит. Как тебя… Как тебя зовут-то?

— Герасим, — Рыба неожиданно для себя самого назвал свое настоящее имя и даже немного смутился. По имени его давно никто не звал.

— Так вот Гера, — Гела тоже почувствовала некоторое смущение: «Надо же, какое имя… Гера и Гела», — До того, как все семь инициаторов проекта «Проводник» собрались, произошли некоторые события. Эти события и позволили собраться нам вместе. Вероятно, черный монитор…

— Кто? Какой черный монитор? — удивленно переспросил Рыба, — Может, давай не по телефону?

— Хорошо. Где встретимся? — Гела почувствовала странное желание увидеть Герасима, впрочем тут же подавила это желание… Или попыталась его подавить, не совсем удачно.

— Нам не следовало бы встречаться на людях. Я бы приехал к тебе, но у вас охрана внизу.

— А как ты ко мне в первый раз попал? — она неожиданно разозлилась.

— Через крышу… — нехотя ответил Рыба. 

— А сейчас слабо? — спросила Гела, — Хотя не надо через крышу. Дождь идет, еще сорвешься. Я сама к тебе приеду. Говори куда.

Рыба понимал, что из соображений конспирации Геле не следует знать, где он живет. 

— Приезжай в гостиницу Уют, я тебя встречу, — Рыба понимал, что Гела не согласится и уже заранее расстроился, потому что эта негритянка с широкими бедрами ему понравилась. 

— Не надо меня встречать. Скажи номер. — тут Гела поняла, что номера в гостинице у Николая еще нет, и поправилась, — Сбрось эсэмэской, пока я подъеду…

Столик, покрытый кружевной скатертью, был сервирован так, словно ожидался прием высокопоставленного гостя. Устрицы, черная икра, какие-то неизвестные Геле экзотические фрукты, и бутылка французского шампанского в серебряном ведерке.

— Ты кого-то ждешь? — бросила она Рыбе, проходя в номер.

— Тебя, — Рыба смотрел на Гелу совсем, как во вчерашнем сне, нисколько не напоминая того агрессивного отморозка, который угрожал жизни ее близких. Обычный немного смущенный мужчина, встречающий женщину, которая ему нравится. А то, что она нравилась Герасиму, Гела поняла сразу. В этом части ее интуиция всегда срабатывала на сто процентов.

Гела остановилась рядом с Рыбой, посмотрела прямо ему в глаза и с размаху влепила ему звонкую пощечину. Щека Герасима покраснела, но он даже не пошевелился и не сделал попытки отвести руку негритянки. 

— Сволочь ты, — Гела вспыхнула от злости и от воспоминания пережитого во время вербовки испуга, — Обязательно надо было угрожать моей семье? По хорошему нельзя было? 

Рыба схватил ее за руки и притянул к себе:

— Можно. Сейчас будет по хорошему, — прошептал он прямо ей в лицо и, обняв Гелу за талию, бережно повел в спальню…

***

— Где Гела? — спросил Старик.

В комнате совещаний нас было шестеро. Гела отсутствовала.

— Не пришла еще. Задержалась, наверное, — ответила Доярка, — Что-то случилось?

Старик выложил на стол фотографии. 

— Нового ничего не случилось. Пока. Возьмите фотографии этого человека. Я также раздал ее всем сотрудникам безопасности. Это Герасим Рыбинский. В криминальном мире известный под кличкой «Рыба». Это он стрелял в Марта, и это он убил Ленина.

Я увидел, что это та фотография, которую я сделал из окна больницы и сбросил по ватсаппу Старику.

— Если мы увидим этого Рыбу… — начал Меценат.

— Если кто-то из вас его увидит, ничего не предпринимайте самостоятельно, — оборвал Мецената Старик, — Сразу же сообщите мне. Он очень опасен. 

— Хорошо, — Меценат отвернулся и перекрестился. 

Старик насмешливо  посмотрел на него:

— Ну и как помогает?

— Что помогает? — не понял Меценат.

— Помогает тебе Бог твой? — уточнил Старик свой вопрос.

Меценат промолчал, благоразумно решив не вступать в теологическую беседу, понимая, что она будет несколько не уместна.

— Не помогает, — констатировал, горько усмехнувшись, Старик, — Потому что нет его. И никогда не было. Или был, да сплыл. Вылепил себе человечков из пластилина, поигрался и ушел, когда надоело.


<<   >>